Баку. Ностальгическое путешествие

      Чтобы понять этот город, надо взглянуть на него с верхней точки и увидеть бухту, которую он обтекает широкой плавной дугой, а по ночам полощет в ней свои огни. Максим Горький, буревестник революции, ездивший отдыхать от нее в Италию, считал, что Бакинская бухта напоминает Неаполитанскую. Когда в 80-е годы я до нее добрался, то сделал несколько слайдов, а вернувшись в Москву, усадил друзей с бакинскими корнями перед полотняным экраном и стал показывать. Кадр за кадром..
      «Что это?» — спросил я после просмотра. Некоторые сказали: Баку, кое-кто узнал Неаполь, и все согласились с Горьким: очень похоже. А самый упертый патриот стал доказывать, что Бакинская бухта красивее…
      Мы с сыном, исторические бакинцы, давно хотели показать свой город внуку Алеше, который, что свойственно его поколению, к шестнадцати годам успел много чего повидать. Съездил на Кипр, в турецкую Анталию, несколько лет прожил в Нью-Йорке, однако на родине предков так и не побывал. И вот прошлым летом, когда он окончил школу, мы решили этот пробел восполнить.
      Заказали через Интернет номер в отеле, только что построенном в Новханах на Апшероне, и отправились туда прямо из Бакинского аэропорта. Ландшафт за окном машины был унылым: зона полупустыни — выжженная солнцем земля с силуэтами допотопных нефтяных качалок, которые все еще ухитряются что-то высасывать из апшеронских недр. Но это так, перевернутая страница истории. Большую азербайджанскую нефть добывают в иных местах — на Каспийском шельфе за десятки километров от Баку
      Поблизости от Новханов встретились два озера, но оба оказались соляными и давно высохли. Это позволило увидеть, как добывается соль: ее нарезают на кирпичи и укладывают штабелями для просушки. Мы попытались заинтересовать этим процессом Алешу, но он мрачно спросил: «Это и есть Неаполь?»
      Что поделаешь, такова особенность Баку: подъезды к нему на редкость безрадостны. С одной стороны, это по контрасту увеличивает эмоциональный эффект от встречи с красавцем-городом. А с другой… А с другой, я все же надеюсь, что у властей столицы Азербайджана, переживающего экономический бум, дойдут когда-нибудь руки и до «подъездных путей».
      К этой мысли я возвращался не раз и позднее, пока мы покрывали на маршрутке путь от Новханов до Баку или обратно. В этих жарких, тряских рейсах тоже можно было что-то для себя открыть. Меня, к примеру, умиляло, что стоило войти в салон женщине, как все без исключения юнцы вскакивали, чтобы уступить ей место. Никаких подсказок со стороны старших — вежливость на уровне врожденного рефлекса. Общественному транспорту Москвы такое и не снилось. Я назидательно посмотрел на Алешу, но обнаружил, что он тоже вскакивает. Правда, местные сверстники его опережали.
      Отель оказался огромным. Обслуга, набранная здесь же, в Новханах, и наспех обученная, явно терялась в этих просторах и выглядела немного испуганной. Зато номер был вполне европейского уровня: кондиционер, которым можно управлять с ручного пульта, телевизор с широким выбором программ, включая московские (есть также турецкие, немецкие и, само собой, азербайджанские), мини-бар, ванна с раздвижной прозрачной кабинкой. И горячая вода круглые сутки! «А разве бывает иначе?» — спросил меня внук, несколько удивленный моим восторгом.
     Еще как бывает! Для Апшерона с его традиционным дефицитом влаги стабильная подача воды, да еще горячей, — большой прогресс. Во времена моей молодости каждая бакинская семья старалась обзавестись персональным водохранилищем: в ванной под потолком укреплялись жестяные баки, в которых по ночам, когда пользователей меньше, можно было накопить резервную влагу. В бак полагалось бросить серебряную ложку: считалось, что это смягчает воду. Хотя шолларская вода (по названию местечка, из которого она вытекает) и так хороша. Рубик из «Мимино», нахваливавший воду в Дилижане, вторую в мире после Сан-Франциско, явно не пробовал шолларской, а то бы он изменил нумерацию. Звон струй, бивших в жестяное дно, врываясь в сон, навевал ассоциации с шумом летнего дождя.