Небольшой город Камакура, расположенный в 45 километрах на юго-запад от Токио, входит в число наиболее значимых достопримечательностей Японии. Погружаясь в неспешное течение здешней жизни, трудно поверить, что когда-то это место было военной ставкой и столицей государства. В 1180 году Минамото Ёритомо, глава могущественного клана, выбрал рыбацкую деревушку на морском побережье для размещения своих военных сил. Большое значение имело очень выгодное расположение — с трех сторон Камакуру окружают горы, а с четвертой стороны — море. После победы над противниками из рода Тайра он сделал свою резиденцию столицей, и целый период японской истории — с 1185 по 1333 г. — получил название эпоха Камакура.
Нынешняя Камакура — тихий провинциальный город (население около 175 тысяч человек), многочисленные храмы и святилища которого, гармонично вписанные в живописный холмистый ландшафт, сдержанно свидетельствуют о былом величии. Среди них есть более и менее известные, но все они действующие и прекрасно совмещают религиозные и музейные функции. Почти во всех проводятся различные праздники и фестивали.
Самыми знаменитыми достопримечательностям, привлекающими внимание туристов в любое время года, являются храм Хатимангу (основан в XI в.), расположенный на вершине холма Цуругаока, и статуя Дайбуцу (Большой Будда), но в июне одним из самых притягательных уголков Камакуры становится Мэйгэцуин (Храм Ясной луны). Он находится в северной части города, где расположены храмы буддийской секты Дзэн. Расположенный в стороне от шоссейной дороги, укрывшийся в складках лесистых холмов, большую часть года он представляет пристанище тишины и покоя. В 1160 году один из самураев клана Моримото в память о погибшем в битве отце построил на этом месте своего рода мавзолей — Мэйгэцуан (Приют Ясной луны). Через сто лет здесь был основан буддийский монастырь, в который вошел Мэйгэцуан, переименованный в Мэйгэцуин. Главный монастырь был упразднен в конце XIX в., а Мэйгэцуин подчинили соседнему храму Кэнтёдзи.
У храма есть свои особые святыни и значимые захоронения. Главный объект поклонения — статуя бодхисаттвы Каннон (в просторечии — богиня милосердия). Увидеть этот образ непросто, поскольку скульптура находится в новом главном здании, закрытом для всеобщего обозрения. Однако это мало у кого вызывает сожаления, поскольку очень приятно даже просто походить по территории, посмотреть на старые традиционные постройки, на чудесный маленький «сухой сад». Созданный из гравия и специально подобранных природных камней, он, как и все подобные храмовые сады, предназначен для медитации. Он размещен перед верандой старого храма. Расположившийся на ней человек, погружаясь в созерцание безупречно выстроенной композиции, отстраняется от привычного бега мыслей и переходит к иному мировосприятию, в котором кроются истинные духовные ценности. Разумеется, это требует определенных усилий и длительной практики. Цветами же можно любоваться и не владея дзэнской дисциплиной. Именно они и привлекают в Мэйгэцуин нескончаемый поток посетителей в июне, когда пышные кусты с большими листьями, которыми засажена вся небольшая территория храма, зацветают крупными шарами голубых, розовых и белых соцветий. Это — гортензии, по-японски — адзисай. Посмотреть на феерическое зрелище едут тысячи людей. Даже в будние дни тесно на узких дорожках, но удивительная атмосфера цветочной феерии оставляет незабываемый след в памяти.
В храмовом путеводителе я увидела чудесную фотографию — пологая лестница с истертыми ступенями, обрамленная цветущими адзисай, вела к небольшим деревянным воротам. Дважды обойдя всю территорию храма, я так и не нашла этот уголок. Пришлось спросить у девушки, продававшей в киоске храмовые сувениры. Она показала мне рукой направление, где я уже была. Подойдя еще раз, я поняла, что не увидела эффектной перспективы лестничного подъема из-за постоянно движущихся в этом месте людей. Также трудно было сфотографировать скульптуру сидящего Дзидзо, покровителя детей и путников.
Несмотря на то что образ создан из бетона и пластика в целом довольно суховата, он вызывает симпатию своим отрешенно-ласковым ликом, а цветы в чаше, которую он поддерживает обеими руками, придают ему жизненную достоверность.
Г. Шишкина