«Хели-ски» – модное слово, пришедшее к нам с Запада и захватившее умы прогрессивных лыжников и сноубордистов. Это увлекательное катание в горах на лыжах или досках с использованием вертолета для заброски к месту очередного старта. 30–50 километров вне трассовых спусков каждый день, с перепадом высоты при каждом спуске более 1000 метров.
Это красота гор с высоты птичьего полета, девственный склон, расписанный только тобой и твоей группой. Это игра «в прятки» с лавинами, страх попадания в них и наука их побеждать. Это экипировка рыцарей, начиная с новомодных лыж или досок и кончая касками и специальной защитой почти всего тела. Это девушка в купальнике (или без него), загорающая на точке высадки вертолета, в то время как ты отошел на пару метров и улетел вместе со снежным карнизом вниз метров на двадцать. Застряв в снегу вниз головой, ты ждешь, что гид придет и вытащит тебя отсюда. А пока он идет к тебе, ты вспоминаешь: какая же у той девушки была красивая грудь!
Адыл-Су, Юсенги, Уллу-Кам (верховья реки Кубань) – основные места катания поклонников хели-ски.
Уллу-Кам – самое комфортное и безопасное место.
В день можно совершить 10–15 спусков и ни разу не повторить маршрут.
Адыл-Су – более суровое и сложное место. Здесь всего несколько точек, и все – для экстремалов.
Юсенги – нечто среднее
И если на Западе это спорт единиц, главным образом из-за небольших моделей вертолетов, берущих на борт 4–5 человек, то у нас – это массовое явление, с использованием вертолетов Ми-8, вмещающих одновременно до 20 человек. В хели-ски не все так просто и безоблачно. Существует одна реальная угроза вашей жизни, как дамоклов меч нависающая над вами все то время, пока вы беззаботно гоняете по белой целине снежных склонов и барахтаетесь в ее мягком кружеве. Имя этой опасности – лавина. Теория возникновения лавин и их описания занимают многие тома умных книжек. Однако, как ни абсурдно это звучит, многие авторы этих книжек сами были беспощадно погребены под лавинами. Но все-таки есть несколько правил, которые на практике значительно облегчают, а порой – спасают жизнь беспечным «чайникам» и крутым «профи». Именно эти правила мой брат перечисляет клиентам, проводя формальный инструктаж, а я пытаюсь с ходу переводить на английский язык. Правило первое. Лавины есть! Их не может не быть! Правило второе. Лавины могут убить именно Вас! Правило третье. Лучше пять раз вернуться, чем один раз не вернуться. И последнее, золотое правило. Не дай себе погибнуть! Для выполнения последнего правила мы выдаем клиентам специальные лавинные датчики, посылающие сигнал и тем самым облегчающие поиск в лавине. Если вас, не дай бог, засыпало лавиной, то кричать бесполезно. Физические свойства границы снег–воздух «ведут себя предательски»: звук хорошо проходит из воздуха в снег, а затем почти полностью отражается внутрь, в обратном направлении. Так что, лежа под слоем снега, вы можете хорошо слышать своих потенциальных спасителей на поверхности, орать, пытаясь им подсказать свое местонахождение, – а они вас так и не услышат.
Лавинные же «пипсы», посылая звуковой сигнал высокой частоты и мощности, надежно связывают пленника «белого безмолвия» со своими спасителями и дают почти 100-процентную гарантию, что его рано или поздно найдут… Полезно хоть раз услышать теорию о «контурах напряжения» – местах, где вероятнее всего может произойти отрыв лавины. И, конечно, следует своими глазами увидеть так называемую глубинную изморозь, выкопав в снегу шурф глубиной метр-полтора. Глубинная изморозь – это своего рода второе «я» любой лавинной доски. Это перемороженный «перекристаллизованный» сыпучий снег (а порой просто пустота) в глубине снежного покрова, который сверху кажется монолитным и таким привлекательным для катания, а на деле образует снежную лавинную доску. Верхний слой надламывается в «контуре напряжения», и огромная белая масса весом десятки, сотни или даже тысячи тонн по этой изморози, как по хорошей смазке, начинает своубийственный разбег. За мгновение до своего схода лавина издает характерный «внутриутробный» звук, доносящийся как бы из-под земли, как в старой детской считалочке, предупреждая: «Пора не пора! Я иду со двора! Кто не спрятался – я не виновата!» Для многих этот звук стал последним в этой жизни…
«Все ясно? – спрашивает мой брат после инструктажа и, показывая на вертолет, приглашает клиентов внутрь: – Let’s go!..» Последняя фраза идет без перевода – Ясна и многогранна на всех языках…
После веселой ночи, проведенной в уютном горном отеле, и затянувшегося инструктажа перед бортом клиенты с трудом влезают в вертолет, складывая лыжи и сноуборды на полу в центре салона. Вяло откидываются на холодные стенки фюзеляжа и активно борются со сном. Загрузив всех, первый пилот произносит магическое: «Ключ на старт…» Запуская винты и надевая бортовые наушники, чтобы не слышать лишнего шума, он врубает на всю мощь хриплого магнитофона музыкальную тему из фильма «Миссия невыполнима». Вертолет наполняется ревом мотора, свистом вращающихся лопастей, ритмом музыки и бешеным блеском оживающих глаз… Началось!..
Борт делает небольшой вираж, вызывая у нас непроизвольные «тошнотики», и устремляется вверх, к месту первой высадки.
Те, у кого хватает сил и любопытства, пытаются сквозь открытые иллюминаторы фотографировать окружающие горы. Сверху, с высоты птичьего полета, знакомые вершины видятся как-то по-особому. Под нами уже более 1000 метров, но многие вершины вокруг все еще выше нас… Высадка Через 10–15 минут полета, после очередного виража, вжавшего всех нас в сиденья вертолета, сквозь безумное белое месиво в иллюминаторах появляется снежная площад
ка – точка высадки.
Борттехник открывает дверь вертолета. До земли метр, максимум – полтора… Поверх музыки салон наполняется ревом турбин, ветром, снегом и холодом. Далее жизнь мчится бешенным ритмом цикла из десяти-пятнадцати секунд… Схватив одной рукой свой сноуборд и зажимая в другой фотокамеру, я выпрыгиваю первым, делая шаг в никуда. Через мгновение полета врубаюсь по пояс в пушистый мягкий снег. Отползаю на несколько метров от вертолета, оставляя за собой глубокую траншею.
Срываю шапку и очки, опережая в этом очередной порыв ураганного ветра. Сажусь верхом на сноуборд, чтобы его не унесло, направляю объектив камеры в сторону зависшего над снежным склоном вертолета, смутно ловя его очертания в видоискателе. И, закрывая глаза от сильной боли (снег буквально вырывает глаза из орбит), под звуки все ещедоносящегося музыкального сопровождения, утопающего в реве мотора и ветра, закоченелыми руками – как гашетку пулемета при лобовой атаке – нажимаю кнопку спуска фотокамеры для серийной съемки – 5 кадров в секунду… Через мгновение винтокрылая машина, как огромная стрекоза, или более романтично – бабочка, взмывает вверх к синему небу и, делая вираж, теряется в бескрайних белых просторах окружающих гор. Барабанные перепонки, уставшие от грохота, наслаждаются тишиной окружающего мира. Снег из острых штыков, впивающихся в лицо, превращается в легкий пух, нежно ласкающий губы красивой девушки-клиентки, которая рядом со мной (как и все остальные из группы) начинает оживать, поднимая голову, как-то по-особому улыбаясь белоснежной улыбкой беспричинного счастья…
Улетающей точкой краснеет наш вертолет, уходя на посадку вниз, в ущелье, для новой встречи с нами. Воздух прозрачен и чист, безумно яркое солнце согревает наши лица теплом. Клиенты встают, отряхиваются, все еще с трудом понимая, куда это их занесло. Эльбрус, обычно подавляющий своей громадой, находится вдалеке. Мы стоим на крошечной площадке снежного гребня. Отскребаем от снега лыжи и сноуборды, «вщелкиваемся» в крепления и, воображая себя настоящими ковбоями, начинаем свой первый спуск по бескрайней целине снежной прерии, горящей миллионами снежинок, отражающих в себе солнце… Спуск Я последний, замыкающий, гид в группе. Передо мной бескрайний северный цирк ущелья, до отказа заполненный свежим пушистым снегом. Далеко внизу я вижу первого гида, открывающего трассу. Он мчится на доске впереди основной группы, хвост которой (троих копающихся лыжников) мне приходится с некоторым унынием все еще ждать. После минутного их замешательства я направляю свой сноуборд вниз по склону, утопая в белом пухе глубиной более полуметра. Еще мгновение – и я всем телом ощущаю эту бешеную скорость, сопротивление воздуха, Снежный «хвост кометы» за собой…
Два лыжника передо мной, как загнанные мустанги в прериях, обливаясь потом, работают на все 100%, пытаясь
справиться с нарастающей крутизной склона и глубиной свежего снега. Однако один из них, как будто заарканенный невидимым ковбоем, кубарем летит через голову, делая сальто, и врубается на пол-туловища в снег, растворяясь в море снежных брызг. Одна из его лыж отстегнулась и скрылась в белом безмолвии, играя с ним в прятки. Наблюдая все это во время прохождения очередной своей плавной дуги, я понимаю, что клиента бросать одного не надо. Делаю вираж, направляя доску перпендикулярно своему движению и поднимая в небо пушистый снег, останавливаюсь метрах в десяти от клиента, чтобы откопать его лыжу и продолжить спуск. Лопата – верный спутник гида на хели-ски. Перекопав не один кубометр снега вокруг, нам удается найти затаившуюся лыжу, с огромным трудом надеть ее, утопая в окружающем нас пушистом месиве, и продолжить прерванный полет. Сделав пару спусков по утреннему жесткому, еще не «отпустившему» снегу, мы расположились на дне ущелья в ожидании небольшой группы ски-туристов, одновременно греясь в утренних лучах солнца и рассматривая горы вокруг нас: для клиентов – новые и незнакомые, для нас – родные, но не менее притягательные. Ребята на ски-туре, два парня и девушка, подошли к нам минут через двадцать, поздоровались, встали поодаль, «выщелкнулись» из креплений, сняли лыжи, отдыхают. Солнце уже залило всепроникающим светом все дно ущелья, посылая нам свои горячие воздушные поцелуи. Стало тепло, даже жарко: народ стал раздеваться, переодеваться, обнажая свои тела.
Вновь прибывшая девушка пошла дальше всех, сняв с себя все, кроме модных солнцезащитных очков и легкого кружевного белья, практически не заметного на ее красивых бедрах (и только на них). Максимально, доверху расстегнув штаны-самосбросы, полностью обнажив перед публикой свои длинные стройные ноги в элегантных черных чулках на резинке (вот оно – тщательно продуманное термоядерное оружие женских чар), которые крупной сеткой уходили вниз, в горнолыжные ботинки – своеобразные туфельки современной горной Золушки, она невинно поправила локон волос, соскользнувший на ее лицо, еле-еле улыбнулась и с удовольствием подста- вила лицо и все свое тело навстречу теплым лучам солнца. Не знаю, что больше привлекло всеобщее внимание – длинные русые волосы, красивая обнаженная грудь, легкое белье или чулки, но равнодушных среди окружающего ее сильного пола не осталось. Еле слышный стук вываливающихся из орбит глаз о стекла солнцезащитных очков, казалось, на мгновение исполнил известные аккорды знаменитой Пятой симфонии Бетховена: «Ту-ду-ду-ду-у-у!» – женские чары сработали на все 100%! Легкий ропот, переросший сначала в шум восторгов, а затем и в негодование (главным образом женской поло- вины нашей хели-группы, у которой, видимо, с подобным «тайным оружием» было не все в порядке), в итоге вы- плеснулся через край каким-то хамством со стороны пары буржуев. Двое ребят вместе с нами, русскими гидами, тут же встали на защиту всего этого великолепия Made in Russia, возможно, единственного в нашем окружении материального превосходства над «зажравшимся» западным миром.
Часть буржуев просто достали фотокамеры и застрекотали затворами, не спрашивая на это никакого разрешения – раз разделась, значит, можно снимать. Уже через мгновение все это грозило выйти из-под контроля и перейти в нешуточную потасовку, возможно, на радость и гордость все той же обнаженной особы. И тогда я, подняв руки вверх и крикнув: «Stop!», взял на себя роль третейского судьи и миротворца, желая одновременно продолжить то самое занятие, ради которого мы сюда прилетели, то есть – хели-ски. …За очередным снежным уступом вдруг открывается дно ущелья и плюхнувшийся брюхом на снег наш вертолет. Вокруг него уже вся группа – ждут нас. От усталости, высоты и счастья сердце бешено бьется где-то в горле – того и гляди, выпрыгнет наружу. Пара глотков горячего чая или водки – по вкусу – успокаивает его. Первый пилот, наш главный маэстро, сидя в кабине в своем потрепанном кожаном кресле, постукивает указательным пальцем по своим часам, как будто говоря нам: «Цигель, цигель! Ай-лю-лю!» И… все повторяется. Звучит магическое: «Ключ на старт». Шум винтов, аккорды из фильма «Миссия невыполнима». Мы взмываем вверх и через 10–15 минут высаживаемся на новом крошечном пятачке, чтобы опять испытать это потрясающее чувство свободы, скорости и полета по бескрайней снежной нетронутой прерии в окружении величественных горных вершин.