Даниэле Финци Паска, швейцарец итальянского происхождения, известен миру прежде всего как постановщик Цирка дю Солей и режиссер церемонии закрытия XX зимних Олимпийских игр в Турине 2006 года. Арены и площади – родная стихия для режиссера. Неудивительно, что в своем новом спектакле – постановке оперы Верди «Аида», премьера которой состоится на сцене Концертного зала Мариинского театра 11 и 14 июня, – Финци Паска собирается создать «атмосферу стадиона во время азартного футбольного матча».
Если спросить режиссера о его творческом кредо, неожиданно получаешь в ответ чуть ли не политическую декларацию. «Я прежде всего миротворец», – обезоруживает своим ответом Финци Паска, а потом дает такие пояснения, что становится ясно: его жизненная философия ему недешево досталась. С режиссером встретилась наш петербургский обозреватель Галина Столярова.
– Как вы пришли к философии режиссера-миротворца?
– В тюремной камере.
– За что вы отбывали срок?
– Я отказался служить в армии, а 25 лет назад в моей родной стране, Швейцарии, за это полагалось наказание в виде нескольких месяцев тюрьмы. Я пошел на этот шаг совершенно осознанно. Пацифистские убеждения были свойственны мне с детства, а волонтерская работа с обездоленными детьми по окончании школы лишь укрепила меня в моем решении бойкотировать армейскую службу. Последствия военных конфликтов – это дети-сироты, это увечья и разруха. Я понял, что не хочу брать в руки оружие, учиться стрелять и потенциально быть готовым убить другого человека.
– В тюрьме я пережил сильнейшее эмоциональное потрясение. Это произошло, когда я познакомился с невинно осужденным. Я оказался лицом к лицу с чудовищной несправедливостью, человеческой трагедией. Уже потом мне встретились и другие заключенные, оказавшиеся за решеткой в результате судебной ошибки, – обычным людям, кстати говоря, и не приходит в голову, что таких людей отнюдь не единицы и даже не десятки, – но испытанный шок от той первой истории я не забуду никогда. Поэтому мои спектакли пытаются подсказать людям возможности мирных решений каких бы то ни было конфликтов.
– «Аида» в этом смысле благодатный материал…
– Еще какой! Эта история доказывает, что человеческий организм состоит по большей части не из воды, как принято считать, а из легковоспламеняющихся субстанций вроде бензина…
– Этим спектаклем вы собрались сказать новое слово в анатомии?
– Скорее предложить новый ракурс рассмотрения человеческой природы.
В опере слышны возгласы народа «Guerra, guerra!» – «Война, война!». Воинственность, к сожалению, заключена в природе человека. Люди с легкостью попадаются в ловушку агрессивного способа решения проблем – от этнических конфликтов до кухонной свары. Для себя в «Аиде» я решаю вопрос о том, как запустить в человеке механизм, который заставил бы его задумываться о последствиях насилия, прежде чем будет взведен курок, вонзен нож и так далее. Сюжет «Аиды» показывает не только то, что для того, чтобы воспламениться, любому из нас нужно совсем немного – ревность ослепляет дочь фараона Амнерис, влюбленную в начальника стражи Радамеса, заставляя действовать деструктивно, уничтожая все вокруг себя, – но и демонстрирует примеры благородства натуры, свойственного человеку в той же степени, что и тяга к насилию. Пленница Аида, соперница Амнерис, любит Радамеса не менее сильно, однако борется за свою любовь совсем другими средствами. Моя постановка – о том, как победить в себе чудовище.
– В какой степени произведение искусства способно повлиять на человека?